Революция в моей жизни
Революция входила в мой внутренний мир в 5060е годы. Входила незаметно, исподволь. Не через идейные нравоучения и заучивание политических деклараций, через постепенное утверждение в детском, подростковом сознании тех принципов и приоритетов истинно человеческого бытия, которое, как я понял много позже, и есть коммунистическая идеология.
Эти принципы и приоритеты ненавязчиво закладывали в сознание детские журналы, книги, фильмы, радиопередачи. До сих пор помню в журнале «Весёлые картинки», для самых маленьких, которые ещё не умеют читать, историю в картинках «Три дровосека» о том, как лапоть, соломинка и воздушный шар отправились заготовлять дрова, их ждали трудные испытания, но взаимопомощь помогла их преодолеть. Через два десятилетия я узнал, что это именно советская интерпретация истории – и был шокирован тем, что в оригинале герои бессмысленно гибнут, причём воздушный шар лопается от смеха, наблюдая за гибелью товарищей.
Ещё в молодые годы у меня развилась привычка к самоанализу, и я понял, что художественная культура, с которой я «общался» в те годы, в очень большой степени способствовала формированию моей личности. Тут были самые разные книги – от первой моей книжки, полученной на день четырёхлетия, «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» до «Как закалялась сталь», которую я прочёл ещё в шестом классе. Одни, чтото дав мне, остались в юности, другие и сегодня среди любимых книг – например, произведения Шварца, Гайдара, Григория Адамова, Александра Беляева, Льва Кассиля…
А какие были замечательные радиопередачи, которые в занимательной для детей форме, знакомили ребят со вполне серьёзными историями из прошлого, способствовали формированию научного восприятия мира, пробуждали жажду познания. Тут и «Экипаж разноцветных стрел», и «Клуб знаменитых капитанов» (кстати, недавно с удовольствием перечитал книгу приключений знаменитых капитанов), и приключения юнги Захара Загадкина.
Большинство книг, которые я читал тогда, «камешек за камешком» закладывали в душе фундамент гуманистического мировоззрения, в основе которого стремление к одухотворённому существованию, приоритет духовных ценностей над материальными, пренебрежение погоней за материальными благами, категорическое неприятие алчности и стяжательства.
С этой позиции «Потоп», с которым я познакомился в девятом классе, сразу стал для меня куда ближе «Трёх мушкетёров» потому что у Сенкевича главная сила, движущая героями, – стремление служить Отечеству, а у Дюма они служат лишь собственным прихотям. Подростком я безоговорочно принял фильм Вайнштока «Остров сокровищ», где герои отправляются навстречу опасностям, чтобы помочь повстанцам, но у меня до сих пор вызывает внутреннее неприятие мотив книги Стивенсона, где героями, как и пиратами, движет стремление завладеть кладом ради собственного обогащения…
Замечу, что связать эти установки человеческого существования с какимито политическими идеями и социальноэкономическим устройством общества мне помогли уже в студенческие годы, как это ни странно сегодня звучит, книги братьев Стругацких (прежде всего, «Хищные вещи века» и «Трудно быть богом») и «Пепел и алмаз» причём даже не столько роман Анджеевского, сколько фильм Вайды.
Много лет назад, поздравляя режиссёра с 50летием, я писал: «Ваши фильмы помогли мне определить жизненные принципы и нравственные ориентиры». Это было, это есть. Именно эти принципы и ориентиры не позволили мне принять того «пана Анджея Вайду», в какого он со временем превратился.
В. ВАСИЛЕНКО.
